Двери к Бродскому открылись хабаровчанам

Переживая поэзию

Бродский непрост для восприятия. Есть у него лёгкие вещи, в которых строчка плавно переливается в следующую, мягко подталкивая читателя, но есть и другие. Неровный, изменчивый ритм, длинные фразы, до середины которых у редкого неподготовленного чтеца хватит дыхания. 

Совершенно иное дело, когда его поэзию подаёт артист. Начинаешь лучше понимать спрятанный в метафорах и иносказаниях смысл - а как иначе? Это то время, когда говорить прямо, в лоб было опасно. Да и жить, чувствовать иначе, чем велели «ум, честь и совесть» эпохи было опасно. «Ничто здесь не изменилось с той/ поры, как объявлен был золотой/ век».

Реплика из зала: «Поэзию Бродского нужно не просто читать - её нужно пережить. Я пока не пережила, но после сегодняшнего вечера стала лучше понимать».

Идея провести вечер поэзии Иосифа Бродского родилась у Петра Нестеренко, актёра ТЮЗа, внезапно. «Сделаем?» - предложил он единомышленникам. «Сделаем!» - отозвались друзья и коллеги.

«Я не хотел читать стихи Бродского в одиночку. Будем читать вместе», - предложил собравшимся Петр Нестеренко.

На сцену, сменяя друг друга, выходили люди. Они читали стихотворения, выбранные самостоятельно, внося в строчки поэта свои эмоции, свой жизненный опыт. И пели стихотворения Бродского, причём не самые «песенные». Вот, послушайте:

Как, чёрт возьми, спеть это? Евгения Колтунова спела - с цыганской страстью, широким размахом, с вызовом. Да это же совсем не «мужские» стихи! Только женщина может так злорадствовать над старым, сморщенным бывшим любовником, бросившим её ради какой-то вертихвостки. Ты искал получше? Смотри, что нашёл, смотри, что потерял! «… где ещё, кроме разве что фотографии, ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?».

Разговор через время

Реплика из зала: «Мне Бродский был незнаком, скорее, я считала его модным поэтом. Потому и пришла сегодня. Спасибо вам, Пётр, благодаря вам, Бродский перестал быть для меня модным. Теперь он - любимый поэт».

Апофеозом вечера стало соединение Бродского и «The Doors». Это было странно и прекрасно наблюдать, как переплетались судьбы великолепного опального советского поэта-шестидесятника и американского музыканта из «клуба 27», хулигана и бунтаря, одного из лучших вокалистов мира.

«Вы понимаете, что Бродский и Моррисон жили в одно время? Наверное, поэтому в их творчестве я обнаружил много общего», - вёл слушателей дальше Петр Нестеренко.

Зазвучали аккорды, медленно, будто вразвалку. Над ними летели два голоса, читая стенограмму заседания суда, на котором Бродского судили за тунеядство:

- Ваш трудовой стаж?

- Пять лет.

- Где вы работали?

- На заводе. В геологических партиях.

- Кем?

- Фрезеровщиком.

- А вообще какая ваша специальность?

- Поэт, поэт-переводчик.

- А кто причислил вас к поэтам? (Музыка наваливалась, голоса усилились.)

- А кто причислил меня к роду человеческому?

Строфа Бродского - строфа Моррисона, они будто разговаривали через океан и время, всё громче пытаясь донести друг до друга что-то очень важное. И в тот момент, когда музыка и стихи начали звучать почти оглушающе, внезапно всё стихло. Эхо ещё поблуждало по залу, натыкаясь на зрителей, но потом и оно угомонилось.

Реплика из зала: «И что, это всё?»

Нет. Вы сами можете оживить его стихи - просто откройте книгу и превратите буквы в звуки, выпустив их на волю.