Опасные течения высоководного Амура, полчища насекомых и страх встречи с медведями – так прошла пятая экспедиция исследователя-путешественника Максима Харченко. За пять дней одиночного сплава он преодолел более 340 км на сапборде в сложнейших погодных условиях. На прошлой неделе он достиг конечной точки маршрута, прибыв из Хабаровска в Комсомольск-на-Амуре – успешно, но не без приключений.
Приговор за подвиг: расстрелять
– Это уже пятое ваше экстремальное путешествие по Амуру, а когда было первое?
– Впервые я отправился в плавание на сапе в 2017 году. Проплыл тысячу километров по побережью Приморья. Это заняло 69 дней. Но к ним я готовился три года – тренироваться на сапборде начал еще в 2014 году. Как раз тогда новый вид спорта – сапбординг – только пришел в Россию. Я сразу им заинтересовался. Однако тяга к путешествиям у меня с детства. Почувствовав ее, мама взяла меня за руку и отвела в спортивную секцию. А потом, когда я был школьником, мне выпал шанс пообщаться с Федором Конюховым. Он тогда пришел к нам в школу и рассказал о своих путешествиях – и его рассказ отпечатался в моей душе.
– Знаю, вы большой поклонник адмирала Невельского, и посвящаете его памяти свои путешествия. Чем исследователь настолько вас вдохновил?
– Однажды я прочитал об интересном факте биографии Геннадия Невельского. После того как он доказал существование пролива между материком и Сахалином, его хотели разжаловать, а потом и расстрелять. А все потому, что он во многом действовал по своей инициативе, отклонившись от общих правил. Это-то меня и зацепило. Он занял Амур, основал военный пост в его устье – фактически, совершил подвиг, и вместо признания – расстрелять? Если бы все было по полочкам: ему приказали, всем обеспечили, он пошел и сделал, меня бы так его личность не привлекла. Но он, нарушая все рекомендации, преследуя патриотическую цель, понимая, что за это грозит, все же принял серьезные решения, которые впоследствии привели к присоединению огромнейшей территории.
– И вы решили пойти по его следам?
– Можно сказать, и так. Мои поиски привели меня к книге «Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России», в которой Невельской писал о своих путешествиях. В книге все написано очень сухо, по-военному: только факты, от которых волосы становятся дыбом, мурашки начинают бежать, потому что ты понимаешь, с какими ресурсами и какую громадную работу Невельской проделал. Я восхищаюсь его действиями, тем, что он не сдался. Возможностей и поводов отступить у него было великое множество. Они возникали ежеминутно. Но он проявил такую настойчивость и такую решительность – достойные уважения и восхищения. И так я понял, что хочу пройти по его следам, столкнуться с теми препятствиями, с которыми столкнулся он.
Медвежья ночь
– У ваших экспедиций, как и у Невельского, есть цели – какая была у недавней?
– Основная цель – напомнить общественности о личности Невельского и его заслугах в деле присоединения такой огромной территории. Но у каждого путешествия бывают и собственные задачи. В недавнем я первоначально хотел найти местоположение архипелага островов «Оуля Куру», описанного в воспоминаниях адмирала Геннадия Невельского. Но сейчас по Амуру идёт паводок и буквально в первый же день пути стало ясно, что ничего не получится – многие берега реки и островки затоплены, деревья уже торчат просто из воды.
– Вы были в пути пять дней, но ведь невозможно двигаться круглые сутки. Где ночевали?
– Почти все ночевки происходили на затопленных островах, для меня это был подарок – я знал, что медведей точно здесь не будет.
– А обычно вы с ними встречаетесь?
– В прошлом году я, остановившись на ночлег, встретил медведя. Это для меня стало полной неожиданностью. Я в свое время путешествовал по Камчатке, а там медведь вообще не был проблемой: он тебя видит и сразу убегает. А если не видит – ты в ладоши хлопнул, он сразу убежал. Я рассчитывал, что и здесь также. Но меня жители нижнего Амура сразу предупредили: «Не расслабляйся, медведи Амура – это не медведи Камчатки. Они здесь себя чувствуют как дома». И я в этом убедился. Ночью пришел медведь. В двух метрах от палатки лежал камень, на который я складывал кости, когда ел уху. Кости-то я собрал, в костре сжег, но запах на камне остался. Я проснулся от того, что медведь стоит, когтями камень ворочает и обнюхивает. Я похлопал в ладоши, но он даже не обратил на это внимания. Я уже начал понимать по его дыханию, что он раздражается, потому что еды не нашел. Как медведь вдыхает воздух – не слышно. Слышно, как он его выдыхает. А выдыхает он мощно, чтобы захватить новую большую порцию воздуха. И по этим выдохам можно угадывать его настроение. И когда он начинает раздражаться – на выдохе он немного бубнит и порыкивает. У него претензия, едой пахнет, а еды нет. И ты понимаешь, что единственная еда – это ты. И вас разделяет только тонкое полотно палатки.
– И что было дальше?
– Я приоткрыл палатку и начал дрожащими руками зажигать фальшфейер. Медведь был с другой стороны, у меня за спиной. У меня терок выпал из рук и укатился в темноту. Это было как в страшном фильме. Я взял фонарик, посвятил и понял: чтобы достать терок, мне нужно вылезти из палатки по пояс. И я вылез.
Я понимал, что медведь очень близко и от этого мне было очень страшно. Но посвятить фонариком и проверить, где он, я не мог. У меня была мысль, что сейчас, как в фильме, мне на плечо ляжет медвежья лапа. Я достал терок и залез обратно в палатку. Наконец, мне удалось поджечь фальшфейер. Но выкинуть его из палатки у меня получилось очень неуклюже. Дым пошел в палатку. Я понял, что медведь точно сюда не полезет: ему здесь делать нечего. Да и мне уже в этой палатке делать нечего! Я ложусь, утыкаюсь носом в подушку. А дым идет. Он дал мне возможность выскочить из палатки за мешком, в котором лежат еще фальшфейеры. И мне осталось только ждать.
Дым рассеялся. А медведь не ушел, только отошел туда, где нет дыма. Потом случилось неожиданное: примерно в восьми метрах от палатки закричал медвежонок. У меня в этот момент возникла мысль, что до утра я не доживу. Мать могла расценить мои действия, как агрессию, и все! Я просто стал бы ужином. Я зажег второй фальшфейер и бросил в его сторону. И снова спрятался в палатке с третьим фальшфейером наготове. Но медведи уже начали уходить. Причем не убегать, а именно спокойно уходить.
На гребне паводка
– Насколько безопасно отправляться в экспедицию в паводок?
– Это вода, а на воде все происходит очень быстро и непредсказуемо. Тем более, когда поднялся Амур. Если в обычных условиях течение огибает остров, то теперь идет насквозь. Торчат из воды деревья, которые уже загнуло мощным течением. Ты думаешь, что поток обойдет эти деревья, а он может нести тебя прямо на них. Если не успеть выгрести, тебя течением впечатает. Можно просто не выплыть.
– Не было мысли отказаться от экспедиции до тех пор, пока уровень воды не упадет?
– Я же шел по следам адмирала Невельского! Как я мог отменить старт из-за того, что Амур поднялся. Если прочитать его книгу, мы поймем, что он ни разу не отступил, ни разу ничего не отменил. Неважно было, какой уровень Амура. Всегда его офицеры выдвигались в экспедицию, всегда добивались цели, приносили бесценные наброски будущей карты. Как я мог ударить в грязь лицом и отменить экспедицию?
– Путешествуете только летом?
– Большая часть экспедиций Невельского проходила в зимних условиях. В этом году я принял решение отправиться в путешествие и зимой. В самый разгар морозов не рискнул, потому что это был мой первый опыт. Вышел в начале марта, когда морозы послабее. Пешком прошел по Хинганским хребтам. Теперь у меня в планах серия зимних экспедиций. Кроме всего прочего, еще и виды там красивые.
Писать сложнее, чем плыть
– Сложно ли плавать на сапборде?
– Научиться может каждый, главное – соблюдать технику безопасности. Должен быть спасательный жилет, хотя бы на сапборде под резинкой. Сап должен быть привязан к вам веревочкой – это обязательно. На воде все происходит быстро, сначала вы король ситуации, а через секунду вы уже в реке и не понимаете, как здесь оказались. Нужно быть психологически готовым к такой ситуации. Когда вы готовы – можно выходить.
– Что берёте с собой в экспедицию?
– Самое важное – угадать с одеждой, чтобы сохранить работоспособность в течение многих дней: на жаре под 30 градусов, когда все, что может двигаться, хочет тебя сожрать. Одежда должна сохранять рабочую температуру мышц и не допускать резкого обезвоживания. Нужно еще угадать, какое термобелье будет и отводить влагу, и охлаждать тебя, и не натирать.
– Вы не задумывались написать книгу о своих путешествиях?
– Я пробовал. За два года получились только два маленьких рассказа, причем они мне стоили усилий больше, чем любая экспедиция.
